Книга I am enough. Просто. Ешьте. Еду. - Анастасия Чекмарева

Впихиваю и почти реву.

«Как я так делаю, зачем?!»

Прихожу домой.

«Ну. Что стоишь. Ешь, что есть в холодильнике из того, что ты обычно не ешь».

Круг бинджа № n.

«Твой день – полный отстой, быстро тренироваться пошла, глупая!»

С полным желудком я начинаю отработку.

«Не за чем было столько есть!»

Мне плохо. В животе камень. Просыпается ненависть к себе. Уставшая от самой себя, я засыпаю, не зная, как мне дальше жить.

В цикле «биндж – кефир – биндж» я жила несколько лет. С голосами в голове я жила весь период расстройства.

*

Конечно, моя жизнь не была только голимой цепочкой «ем-не ем». Я бегала на свидания, гуляла с подружками. Естественно, во все мои отношения просочилась тема с едой. Она просто не могла оставаться в стороне, ведь мне казалось, что «безопасная» еда – это половина моей жизни, если не больше.

Если я шла на встречу с кем-либо, в первые же пару секунд мозг давал мысль: «А что я буду делать, если появится еда?» Не скажу, что мне это мешало жить, я думала совсем иначе: «Настя, ты выбрала жить вот так, это значит, что теперь тебе придётся думать о своём питании очень часто, но ты ведь хочешь всё делать „правильно“ и „как положено“? Поэтому смирись с тем, что мысли о еде могут появиться в любой момент».

2011 год. Я встречалась с Н. Как-то он позвал меня к себе домой на ужин. Он очень расстарался, купил шампанское, шоколад, конфеты, его мама даже блины нам с вареньем передала. Он сам накрыл на стол.

Я пришла. Захожу в комнату. Конечно, я удивилась в первую секунду, но потом расстроилась. Я поняла, что мне придётся есть. Так-то уже был вечер, и все разрешённые калории за день я уже употребила. Естественно, в голове начинает играть «Давай сегодня объедимся». А давай! Шампанское я так и не пила, Н. пил его один, зато от плитки шоколада я отламывала куски только так.

«M&M’s» залетал в мой рот горстями. Парень съел один блин с ложечкой варенья, а я – 3 блина с горой этой малины. Ко мне пришло то самое чувство (которое за все 5 лет приходило ко мне сотни раз), что ты будто выпал из реальности, при этом спрашивая себя: «Что ты делаешь? Зачем ты это делаешь?! Что происходит??» – но ответа нет, а во рту куча еды и внутри тебя тоже.

Все годы расстройства я жила по принципу «Сначала думай о еде и фигуре, а только потом о любых других вещах».

*

С Н. мои сложности с едой проявлялись гораздо заметнее и чаще, чем обычно. Но я в упор их не видела, я даже ни единой мысли не словила, что со мной что-либо не в порядке. Моя голова была настолько «промыта» режимом, всем «правильным» и полезным, что, когда что-то случалось «не по плану», моим максимумом было себя возненавидеть, но проблемы в этом я всё равно не наблюдала.

Когда я встречалась с Н., как-то раз вечером он позвал меня на свидание, а я этого совсем не планировала, поэтому пошла с отцом в супермаркет, накупила пакет сладкого и начала огромный биндж. А тут вдруг – «давай встретимся». Я не растерялась и попросила отца подвести меня к метро, накидав в сумку недоеденные плитки шоколада. Мы встретились с Н. в кафе, заказали роллы. А потом началось… прямо перед ним.

Я сидела и с видом «нормального» спокойного человека медленно начала есть шоколадки одну за другой. Со стороны всё было очень даже прекрасно: говорю ему что-то, ем, время проводим вместе. На самом деле в голове у меня было очень плохо: я ненавидела себя, ненавидела, что я здесь, а не дома, и приходится притворяться, что всё нормально; ненавидела всё, что окружало меня, ненавидела себя за «безволие и слабость». Я завидовала этому парню, что он не ест, как я. Внутри происходило какое-то адское страдание, но ему я мило улыбалась.

С Н. у меня ничего не вышло, мы встречались несколько месяцев. Воспоминаний о бинджах у меня в этот период достаточно, хотя, наверное, парень их не особо понимал. Он знал, что у меня проблемы с критическими днями, но в остальном для него (и для меня) всё было хорошо.

Осенью у него был, насколько я помню, 22-й день рождения. Он пригласил меня, своих друга и подругу. Стол (конечно же) собирала и оформляла я. Больше, больше еды! И чтобы выглядело всё красиво.

Наконец-то все сели есть. Ели как обычно: вилка там, вилка тут. Я за 10 минут съела всю большую пачку «M&M’s». Когда Н. захотел взять пару драже, он так обалдел: «А где все конфеты?!!» Я всё свалила на друга.

Мне поверили: «Худенькая девочка так много съесть не сможет».

Все играли в какие-то игры на полу, отгадывали шарады. Я же в любую свободную минуту бежала к столу всё съесть. Мне неважно, что это было: сладкое, жирное или солёное. Главное – объесться, потому что завтра снова ПП и спорт. Тарталетки, салаты, бутерброды, шоколад – всё летело ко мне в рот, я практически ничего не жевала, проглатывая еду кусками.

Я очень сильно наелась. На вид я была беременной женщиной. Тут мне поплохело. Тихо прошу Н.: «Мне плохо… Дай мне таблетку». Это видят другие. Подруга вдруг подумала, что я реально в положении и поэтому меня начало тошнить. Все перепугались. Н. дал мне лекарство. Спустя минут 20, стало проще. Что я тогда начала делать? Есть дальше, конечно!

Начали укладываться спать в первом часу ночи. Я не могла лечь на живот – я бы умерла сразу же. Я лежала на боку и дышала, как будто меня гоняли по полю минуту назад. Я еле-еле заснула с мыслями о том, что я самый глупый и слабовольный человек в мире.

На следующий день всё пошло по-старому. 1ХХХ ккл в день и тренировки. Месячных на тот момент не было уже 9 месяцев, но мне было плевать: «Гормональные же прописали? Ну и всё, есть у меня критические дни».

*

Несколько лет я тренировалась по 1 часу каждый день, что бы ни было. Что. Бы. Ни. Было. «Болеешь и температура 38°? Пошла тренироваться быстро, э? Тошнит? Ноги у тебя отваливаются – прошла много? Иди давай, нытик, лишь бы тебе не заниматься!» Я совсем не знала, что такое кардио-тренировки, силовые – ничего не знала. Просто думала, что «правильные» люди постоянно тренируются, едят правильно и по чуть-чуть.

Я придумывала себе упражнения, потом где-нибудь откапывала новые, а от старых почему-то отказываться боялась, думая: «Нет, если я брошу старые, то у меня „сдуется“ то, что я давно качала, поэтому я просто добавлю к старым упражнениям найденные». Таким образом, со временем моя тренировка увеличилась с 60-ти минут до двух и более часов. Я считала, что нужно выполнять все упражнения, которые я знаю, чтобы тренировать себя со всех сторон.

Я боялась пропустить тренировку, боялась еды, которую начала считать «вредной». Знаете, как люди могут бояться смерти, болезней? А я боялась еды. Я соглашалась прожевать только то, в чём нет сахара и консервантов. Если в составе числилось такое, что мне «нельзя», и оно было даже на последнем месте в составе – я готова была сжечь эту упаковку с едой.